Помню, когда я был где-то в классе шестом, отвечая по-английскому, сказал что-то вроде the gist of the matter is the following, имея в виду: «Суть дела такова».

И тогда наша англичанка, Мэри, меня поправила, нахмурившись и припоминая: «Пожалуй, gist – не совсем то слово. Скорее, это что-то вроде «краткого изложения». А тут, когда «суть», «сущность» - наверное, лучше будет essence”.

Замечу, это были даже не девяностые, а восьмидесятые. То есть, никакого Интернета — в помине не было, чтобы пробить вопрос, чтобы посмотреть, как и в каких ситуациях употребляются те или иные слова.

Да, собственно, сам по себе доступ к забугорным источникам — был очень ограничен как для учеников, так и для учителей даже в такой «мажорской» спецанглийской школе, как наша.

По хорошему счёту, все вынуждены были ориентироваться прежде всего на англо-русские словари советского издания той или иной степени пухлости (самый внушительный был, кажется, на 53 тысячи словарных статей).

И, не скрою, слово gist — я почерпнул именно оттуда, и употребил, желая выпендриться, имея довольно смутное представление о том, когда и где оно употребляется, поэтому не стал спорить с Мэри.

А она — вероятно, встречалась с ним где-то в своём Иниязе, и в каком-то таком контексте, что запомнилось ей как «краткое изложение».

В чём-то — это было похоже на притчу про трёх слепых, которые щупают разные части слона и выводят свои суждения о нём.

На самом деле, gist — далеко не самое часто употребимое английское слово, и оно может означать как «суть дела», так и «краткий пересказ некой истории», по обстоятельствам.

И спустя пару лет, наверное, я был бы посмелее, и если б мне указали на недопустимость the gist of the matter – я бы выдал что-то вроде the backbone of the matter, the very marrow of its backbone («Хребет дела, самый костный мозг евойного хребта»).

Ибо к тому времени в нашем семействе обосновался видюшник, я насмотрелся кинцов и укоренился в том мнении, что вот как в русском любые «переносные» смыслы рулят — так и в английском (а то даже и в большей степени, ибо там метафоричность ещё больше приветствуется).

А сейчас, возможно, вместо the gist of the matter или чего-то более вычурного — я бы сказал: long story short (ибо обленился, и мне не надо ни перед кем выделываться).

И Мэри, спустя пару лет от той придирки к моему gist – уже бы не стала придираться (а ещё через год – вообще полюбилась с антиподом и укатила в Кенгуряндию, до того укрепился её инглиш).

Но можно было понять, почему всё-таки тогда решила поставить на вид.

Ну, она была очень славная барышня, и очень толковая, на самом деле, училка — но всё же она была той, советской формации училка, и свой долг она видела в том, чтобы ограждать детей от «неправильного говорения английским».

Потом, правда, с «лавинирующим», «цунамирующим» наплывом англобуржуйских материалов — всё труднее становилось определять «правильность» (а ещё труднее — обозначать «неправильность»).

И вот в этом, наверное, действительно главная «засада» для языковых школьных учителей.

В принципе, очень хорошо, когда они могут показать своим питомцам, как более-менее правильно донести на изучаемом языке ту или иную мысль.

Но вот когда дело доходит до «коррекции ошибок» - тут всё усложняется.

Серьёзно, вот я — тешу себя надеждой, что довольно неплохо знаю русский.

Ну, это мой родной язык, окей?

Тем не менее, слушая ту или иную русскую речь, я сплошь и рядом ловлю себя на вопросе: «А так говорят по-русски?»

И ладно, там, если речь идёт о дикторах современного российского телевидения, которые выдают что-то вроде: «Был найден новый метод сделать это» - и я включаю брюзжатор: «Можно найти способ(!) сделать что-то, а слово «метод» - такого управления не терпит».

Но вот я частенько послушиваю на променадах русскую классику девятнадцатого столетия — и порой с интересом подмечаю: «Да, сейчас бы любой редактор точно перепахал, а ведь тогда — вполне себе говорили так».

И на самом деле, нельзя утверждать, будто бы, мол, «да, была такая норма в языке, но — устарела, канула в Лету безвозвратно».

Помнится, когда в семнадцать лет в начале девяностых я перебрался из Питера в Москву (ну, мой Батя был завкафедрой в ЛГУ, и я вбил себе в голову, что «неприлично» поступать в универ там) — мне порой ставили на вид мой «акцент».

Указывали: «Так по-русски не говорят: «Займи мне денег!» Так можно сказать — только если ты отряжаешь своего агента для сношений с ростовщиком. А если сам у кого-то просишь — говорят: «Дай взаймы!» или «Одолжи мне денег!»

И таки да, это был «старорежимный» оборот, «займи мне денег», уцелевший разве лишь в Питере.

Но вот прошло несколько лет, покатились по русскоязычному пространству питерские ментовские сериалы — и вся Россия стала говорить «Займи мне денег» (а заодно — ударение в косвенных падежах этого слова стало смещаться на первый слог: «О деньгах», против «О деньгах»).

В английском же — там даже гораздо более сильное влияние «классической классики» на современный язык, чем в русском. И — гораздо более древней классики.

Для нас «золотой век литературы» - это девятнадцатый.

У них — до сих пор могучим якорем служит творчество Вильяма нашего Шекспира и плюс к тому Библия Короля Джеймса, тоже начала семнадцатого века.

Нет, конечно, в обиходе — никто не говорит прямо уж шекспировскими репликами или цитатами из той Библии.

Но образованные люди — всё же имеют это дело в бэкграунде, и порою — оно прорывается. И таким образом — присутствует в речевой культуре (пусть незримо, пусть где-то сбоку — но присутствует).

Поэтому смешно бывает слышать про английский язык иных гуру, с их уверениями: «Так уже никто не говорит, это совершенно устаревшие манеры».

Ну, «старомодные», скажем так.

И понятное дело, в том «худе», где обретается этот гуру — так не говорят и такого не поймут.

Но будешь в компании реально образованных англофонов, пусть даже раздолбаев по жизни, которые сами стебутся над своей «педигри» (родословной, в смысле) — ну, крайне нежелательно давать им понять, что вот вся эта «архаичная» шняга, которой они забивали себе головы в своих школах и колледжах, - гроша выеденного и яйца ломанного не стоит.

Они — всецело согласятся и даже похлопают по плечу. Примерно так — как привыкли поглаживать ретривера, подавшего голос в удачный момент с комическим эффектом.

Люди — могут ненавидеть те знания, что в них вдалбливают — когда вдалбливают.

Но когда вдолбили, сделали частью их естества — они ценят эти знания, как бы ни заверяли в обратном.

Впрочем, мы немного отвлеклись от проблем школьных языковых училок, и главная проблема в том, что учителю — всё труднее «поправлять неправильное».

Да, у учителя — прибавилось «подспорьев», даруемых Интернетом.

Но и ученичков — тоже.

Вспомнился недавний анекдот, из практики Кошки (Корпоративной Школы для исчадий сотрудников), когда сначала ввалился в класс один ученичок, being late, а потом другой, отвечая у доски, вскользь упомянул этого «опоздатика» как the late sir Andrew.

А в таком сочетании, the late «Некто» — обычно это означает «покойный Такой-то», а точнее - «Новопреставленный Такой-то», «Недавно почивший».

Ну и училка — краем кругозора это где-то зацепляла, поэтому среагировала, мол, «звучит немножко двусмысленно, давайте все пожелаем друг другу долгих лет и всякого счастья».

Но, вообще-то, даже хороший учитель языка – не обязан знать все такие нюансы.

А школьничек, желающий выпендриться — запросто может нарыть в Сети и «вбросить».

И корректировать его всякий раз с той позиции, что «ты неправильно накрываешь the table с точки зрения инструкции ВЦСПС» — ну, гнилое дело.

По хорошему счёту, сейчас-то роль языкового учителя, в отношении хоть немного «продвинутых» студентиков — сводится к тому, чтобы выступать «массовиком-затейником» для их коммуникативных игрищ.

На начальном уровне — да, там уместно давать некую «жёсткую» базу, мол, «эту мысль следует выражать вот так-то» (то есть, вот это — гарантированно понятный и правильный способ выражения данной мысли).

Но чем дальше — тем больше нарастает вариативность, которую уже очень трудно охватить мозгом и однозначно утверждать, мол, вот так-то — говорить неправильно.

Да, блин, я по-русски слышу на ТВ «сталкиваются с угрозой быть непонятыми» - и сам чувствую, как сталкиваюсь с угрозой быть непонятым, почему не понимаю непонимания между словами «угроза» и «опасность» (И «непонимание между словами» - так по-русски пра-альна? :-) ).