Артём Ферье

Представим такую ситуацию.

Вот есть город, большой город и крупный порт. И одна из важнейших трасс, связывающих этот город и его порт с прочим материком — проходит по длинному мосту.

Нет, я не имею в виду конкретно Сан-Франциско — но таких городов, на самом деле, довольно много.

Огромный товарооборот — и некое узкое место, бутылочное горлышко моста.

И вот посреди этого моста внезапно загорается автоцистерна со, скажем, пятнадцатью тоннами солярки.

Да, пламенные эксперты-теоретики порою с пеной у рта доказывают, что солярку, в отличие от бензина, поджечь на открытом воздухе очень сложно, практически «невозможно».

Поверьте унылому практику: не так уж сложно её поджечь. А уж специальным высокотермическим зажигательным снарядом — так только в путь.

И когда она загорается — то пламя получается, пожалуй, куда «вреднее», чем от бензина (он-то — просто быстро испаряется, и полыхают его пары, на некотором возвышении, а вот солярка — она будет палить всё, куда растечётся).

И вот когда она растекается от подбитой автоцистерны по этому мосту — там образуется натуральное инферно.

Возможно, люди из других машин — даже успеют как-то спастись.

Но сами машины — будут вспыхивать одна за одной.

В самом щадящем варианте — этот мост будет надолго выведен из строя.

Ну, на несколько часов, по крайней мере, пока не прогорят все тачки, пока не растащат их остовы.

Всё это время — движение по этому мосту будет парализовано.

И грузовое, и легковое.

Да, тысячи всякого рода клерков — опоздают на работу, если вовсе доберутся. Их офисы — тоже будут парализованы.

И кому-то покажется, что невелик ущерб, но — всё познаётся в сравнении.

Возможно, что и невелик.

Возможно, он, ущерб, ограничится какими-то смешными десятками миллионов баксов (это если не будет человеческих жертв).

Вот только нанесение такого ущерба — будет стоить каких-то смешных сотен(!) баксов (и, конечно, некоторой злонамеренной целеустремлённости).

Ей-богу, сейчас уже не нужно не то что «читать фантастику», но и вовсе как-либо напрягать фантазию, чтобы представить себе трёхкопеечный дрон с зарядом термита, стартующий… с любого достаточно близкого места, в паре-тройке-десятке километров… хоть из рощицы прибрежной, хоть и с катера на воде. И вот он подлетает к мосту, находит ту автоцистерну (не бог весть какие чудеса разведки, отследить её плановый регулярный маршрут до АЗС) — и выводит стратегический мост из строя хотя бы на несколько часов.

Ну, думаю, сейчас уже никому не нужно объяснять, что это — более чем реальный сценарий, а возражения того рода, что, мол, «стратегические объекты под тотальной охраной, всё воздушное пространство перекрыто наглухо, мышь не проскочит, ни летучая, ни ползучая» - такие возражения сейчас-то уж должны рассматриваться как чёткий симптом слабоумия.

Нет, даже потратив многие миллионы на безопасность, нихрена никто не сможет поделать, если каким-то плохишам захочется долбануть автоцистерну на мосту, потратив при этом пару сотен баксов на дрон и, допустим, ещё полтыщи на разведку цели (ну, придётся же дать на опохмел сторожу автобазы, чтоб он раскрыл, когда оттуда выезжают грузовики с соляркой… или — не нужно: это и так можно срисовать).

И вот это — реальность, в которой мы живём.

Да, очень утешительно, конечно, при всяком новом громом теракте убаюкивающе курлыкать: «Нет, ну за этим определённо должно было стоять государство, это могла быть только «внутренняя работа», это ведь ого-го какой масштаб!»

Признать, что очень большой ущерб могут нанести весьма мелкие игроки с совершенно мизерными ресурсами — куда как более дискомфортно.

Но признать — придётся.

Ей-богу, мы, Корпорация, к которой я имею честь принадлежать, мягко говоря, не очень законопослушные ребята, но воздержание от того, что можно было бы назвать «терроризмом» - один из наших основополагающих принципов (если подразумевать под терроризмом враждебные действия против непричастных и заведомо невиновных лиц с целью «произвести впечатление»).

Мы гедонисты, мы любим жизнь в наилучших её проявлениях — и признаём, что даже нам будет затруднительно любить жизнь, если этот мир скатится в мрачный беспредел и «войну по Гоббсу», всех против всех.

Но при этом, искренне не желая беспредела — мы анализируем его возможности.

И вот, увы, нами приходится признать, что чем дальше — тем всё больше возможностей для сравнительно малых (а потому «отвязных», даже вовсе «несистемных» игроков) чинить весьма болезненные пакости тем, кто многократно превосходит их ресурсами.

И если ещё недавно для этого требовались какие-то особым образом дрессированные агенты-смертники, то сейчас — достаточно дронов за пару сотен баксов, чтобы кусать «дёшево и сердито». Очень дёшево и очень сердито.

Естественно, сценарий с соляровозом на мосту — это лишь один из многих сотней возможных сценариев.

И мы честно признаём, что даже с нашими возможностями — очень трудно всецело защитить какую-то территорию от подобных хулиганских посягательств, если кто-то целенаправленно возьмётся бить именно по этой территории, чтобы нанести максимальный ущерб её экономике.

Да «защитить» — вообще не вариант, когда речь идёт о сколько-то обширной территории.

Какие-то ключевые объекты прикрыть противодроновыми турелями — это ещё куда ни шло, но если речь о тысячах километров дорог (где в любом месте можно устроить весьма ощутимый «затык») - тут, блин, легче было немцам против «Рельсовой войны» (ведь у тогдашних партизан — всё же не было дронов).

Единственный здравый для нас вариант был бы — перейти в «контрнаступление». Выяснить, кто это конкретно хулиганит, засылая свои катера да дроны, найти и «разъяснить».

И мы-то — способны это делать.

Мы — транснациональны, притом очень дружелюбны, у нас по всему миру есть друзья, поэтому мы имеем хорошие шансы по выявлению и нейтрализации своих недоброжелателей, где бы они ни шкерились.

Ну и наши взаимосвязи с другими игроками, по всему глобусу, таковы, что многие достойные люди имеют право считать, что наезд на наши интересы — это наезд и на их интересы. А потому — надо нам помочь (а завтра — мы поможем, так или иначе).

Тут ключевые слова - «транснациоанальность» и «взаимопроникновение» (капиталов, интересов).

Более того, когда по какому-то мосту движутся машинки, принадлежащие, так или иначе, разным транснациаональным игрокам — ну, ты очень сильно рискуешь, атакуя этот мост и тем самым вызверяя против себя их всех.

Другое дело, когда вот на этой территории заправляет некое местечковое, но гордое государство, которое считает себя здесь полнейшим «сувереном», и при этом — умеет наживать таких врагов, что готовы долбать его уж даже не ради выгоды, а просто мстя за свои обидки (хотя в любом самом злокозненном действии — могут находиться и свои выгодоприобретатели, готовые проспонсировать «каверзы», устраняя экономического конкурента).

В этом случае — у него, этого государства, в сложившихся условиях, просто нет шансов.

Его — будут долбать, и задолбают, а всем вокруг — будет пофиг.

Спору нет, когда-то — территориальная организация государственности виделась очень даже разумной, объяснимой, даже — единственно возможной формой «силового крышевания бизнесов» (а именно это — и есть функция государственности, если отбросить всякое детсадовское конфетти про «сакральность Родины»).

Когда были всякие там охотники-собиратели, да пусть даже и скотоводы-кочевники — они в принципе не очень-то нуждались в силовой крыше, они сами себе были крыша.

Но как пошло земледелие — оно было уязвимо для наездов со стороны соседей-кочевников.

Противостояние этим наездам — требовало организации неких специализированных силовых структур.

И не так уж важно, как именно они зарождались в каждом конкретном случае.

То ли какие-то особо продвинутые бандиты-кочевники приходили и говорили земледельцам: «Ребята, нам надоело вас тупо грабить — будем теперь вас умно доить. Вы это, живите, дышите, пашите, и мы вас будем защищать от других бродячих отморозков, за долю малую. И, типа, мы теперь ваша элита».

А возможно, в среде самих осёдлых земледельцев поднимались некие дружины самообороны, и достигали успеха в отражении набегов диких соседей — но при этом неизбежно трансформировались во всю ту же «силовую элиту».

По-разному бывало, но что безусловно во всех случаях — власть той силовой элиты над оберегаемой ею «клиентурой» - невозможно было строить на каких-то иных принципах, отличных от территориальности.

Ну, как вы себе можете представить где-то в энеолите?

«Вот, под нашу крышу подписались кое-какие племена здесь, на Волге, и ещё кое-какие нильские аграрии, и в междуречье Тигра и Ефрата — тоже ведётся подписная кампания».

Тогда — это было в принципе невозможно.

«Клиентская база» была территориальна (земледельцы, ремесленники, и прочие «плательщики», сосредоточенные на этой местности), угрозы-вызовы были «территориальны» (вот те отморозки, что набегают на эту землю), ну и силовая братва, крышующая своих от чужих — тоже была «территориальна».

Потом, правда, уже и в Древнем Мире, и в Средневековье — бывали проблески таких «крыш», которые бы строились на «транстерриториальных» принципах.

Которые своей коронной фишечкой старались сделать то, что имеют влияние и способны решать вопросы на разных территориях (не претендуя при этом на какую-то официальную политическую власть там).

Тут и фидеинов можно вспомнить, и тамплиеров — и много кого ещё.

Это — было закономерно по мере развития торговли.

Но всё же — это были лишь зачатки «транснациональности».

А вот сейчас — мы вплотную подошли к тому, что угрозы «бизнесу» (в широком смысле, как добровольному и взаимовыгодному сотрудничеству людей) становятся всё более «транснациональны».

И традиционные государства, упирающие на исключительность своей властной юрисдикции на «своей» территории — уже не могут никак парировать эти угрозы.

Вот какой-нибудь древний князь, узнав, что его окраинные деревеньки подверглись набегу соседей-кочевников — ещё мог выдвинуться туда, в степь, с дружиной, и покарать тех конкретных «набегальщиков» (ну, с переменным успехом, в действительности, Ярославна не даст соврать).

Современный «суверенный» правитель «своей» земли — хрен чего может сделать против тех, кто решил его землю «удолбать».

Особенно, если этот «суверен» - умудрился разосраться со всеми другими влиятельными игроками на этом глобусе, и у них — нет никакого интереса помогать ему в поиске его обидчиков.

И это я к чему говорю?

Сейчас в кругах, к которым я близок (или даже не очень близок, но сведущ, всё же) — разгорелась, с новой силой, бурная дискуссия на тему того, следует ли желать России расчленения или сохранения.

Я же сказал бы, что на данный момент — это уже не такой важный вопрос.

Ну просто, сама по себе территориальная организация — перестаёт играть сколько-нибудь важную роль.

Это — всё больше вопрос сантиментов, как там карты чертятся.

Что действительно важно — так это чтобы:

а) с территории России больше не могли действовать отморозки, вредящие интересам достойных людей в ближних и дальних странах;

б) чтобы на территории России были достаточно представлены интересы многих и разных серьёзных людей, что бы делало невыгодным… ну, скажем так: «удалбывание этой территории в каменный век», если называть вещи своими именами.

И если кто-то считает, будто бы ключ к тому, чтобы сделать Россию безопасной для мира, исключительно в её расчленении — ну, позвольте выразить скепсис.

Вот арабский мир — далеко и давно уже не единый Халифат. А уж арабские страны на Ближнем Востоке после крушения Османской Империи были нарезаны вообще от вольного, той же линейкой, что иные штаты в США (в этом легко убедиться, глянув на контурную карту).

Но тем не менее, практически в каждой арабской стране находятся весьма влиятельные симпатизанты и спонсоры весьма деструктивых как бы «исламистских» сил.

То есть, политическая, формальная раздробленность «арабского мира» - вовсе не уберегает окружающий глобус от агрессии, происходящей из этого мира.

Точно так же, если и принудительно расчленить нынешнюю Россию на десять-двадцать или даже восемьдесят семь как бы независимых государств — вовсе не факт, что эта территория станет менее, а не более опасна для окружающего мира.

Просто — эта опасность будет существовать в виде сектантствующих отморозков «русского мира», ещё пуще обиженных на весь белый свет — но при этом вполне способных устраивать пакости и заниматься террором.

Честно, сам я не знаю, что лучше для мира и для России.

То ли сохранение её как, скажем, конфедерации (при максимально возможном выводе любых ресурсов из-под центрального государственного контроля).

То ли — действительно раздробление на несколько суверенных территорий.

Но, на самом деле, и повторяя главную мысль: в современном мире, при современных средствах коммуникации — просто уже далеко не так важна сама по себе территориальность, как в энеолите, на заре становления национально-территориальной государственности.

Я сам-то — вполне согласился бы и на такой вариант, где бы Россия формально оставалась в границах 91-го года, но чтобы эти границы ничего не значили на практике, и чтобы государственная власть в России ничего не значила на практике (а это-то условие — и сейчас в целом реализовано, вот если б только не тот досадный факт, что каторжная персона, именующая себя здесь «Президентом», всё же имеет некоторое влияние на внешнюю политику, вплоть до развязывания максимально идиотских войн).

То есть, дело остаётся за малым: лишить т. н. «государство» в Прекрасной России Будущего не только возможности влиять на внутрироссийские дела (этой-то возможности оно уже и так практически не имеет), но и — возможности «быковать» на международной арене, в потугах компенсировать свою всё более очевидную импотентность внутри страны.

Хотя, конечно, продолжая сейчас послушивать на променадах «Метро» Глуховского — всё чаще ловлю себя на мысли, что, при всей «фэнтазийности», нарисованная им там картина — возможно, куда больше похожа на реальную картину Прекрасной России Будущего, нежели какие ещё фантазии.