Артём Ферье

Мало кто в России знает, из-за чего состоялась дуэль Пушкина с Толстым*, но все представляют себе Барбару Крайн.

Кто такая Барбара Крайн?

А вот та молодая эсэсовка, что жила на квартире с радисткой Кэт, вела с ней застольные дискуссии о роли женщины, а потом ассистировала Рольфу, покуда солдат Гельмут не пристрелил их обоих.

Честно, мне трудно представить себе зрителя, который бы обливался слезами при виде кончины Барбары Крайн.

Но — тем интереснее упражнение.

И суть его в том, чтобы додумать для этой барышни такую биографию, чтоб можно было испытать хоть какое-то подобие жалости к ней.

Ну, для начала — она очень молода. Не помню, честно, упоминался ли где-то конкретный возраст, но, поскольку начало их знакомства с Кэт пришлось на день рождения Барбары, там фигурирует торт со свечами, и тех свечей на нём точно не больше двадцати.

Да ей и не может быть сильно больше.

Унтершарфюрер — это даже не офицерское звание в СС. Младшее сержантское.

Поэтому, скорее всего, она совсем недавно закончила школу.

И, конечно, состояла в BDM, девичьем аналоге Гитлерюгенда. Состояла — практически всю свою сознательную жизнь.

Естественно, мозги промыты до самой последней извилинки, индоктринированы национал-социализмом до самого последнего дендритика.

Она, естественно, не знает ещё, что идеология национал-социализма — это ужасное зло, а СС — преступная организация.

Она думает, что просто защищает свой любимый Фатерлянд.

Но ей должны претить методы, какие использует в своей работе Гестапо?

Что ж, все контрразведки используют порою весьма суровые методы. И даже очень наивные вчерашние школьницы догадывались об этом.

К тому же, представим, что у этой Барбары после очередной бомбёжки под завалами дома погибла семья. Мать, старшая сестра, двое детей старшей сестры — пятилетний бутуз и новорожденный. А все мужчины их семейства — погибли раньше на том или ином фронте.

Возможная история?

Более чем возможная к сорок пятому году.

Ну и вот с таким бэкграундом — насколько бы сильно эта девочка могла париться над тем, что её ведомство использует какие-то «недопустимые» методы в своём стремлении выявить опасного врага, вредящего их стране?

Думается, девочке любой нации и любой индоктринации — в таких обстоятельствах было бы решительно плевать, как там прессуют эту вражескую радистку, даже если используют при этом угрозы её младенцу.

Да, конечно, это совершенно чудовищно, но и потерять семью под бомбёжкой — тоже не располагает к великодушию и благородству в отношении врагов.

С другой стороны, если б эта Барбара пережила войну — вполне могла бы стать приличным членом социума.

Ожесточённость и фанатизм, возможно, прошли бы. Когда-нибудь — сама бы ещё рассказывала внучатам, как её поколению «дурили голову». А исполнительность и аккуратность — качества, которые могли бы ей пригодиться, скажем, для секретарской работы. Да и внешность — вполне «съедобная» (спортсменка, опять же, как значится в досье). Могла бы стать любящей женой и заботливой матерью.

Понятно, что в фильме она воспринимается, во многом, как бездушный монстр, скорее машина, нежели человек — но можно представить такие личностные обстоятельства, которые бы из кого угодно вылепили подобную образцовую эсэсовку.

И, конечно, это всё равно не будет поводом лить слёзы по её безвременной кончине — но всё-таки позволит испытать лёгкое сожаление из-за того, что вот так пришлось поступить с этой девочкой, когда выхода другого не было.

Как любит поговаривать Ганс, один из наших главарей, «маленький хозяин большого жёлтого дома»: «Понять, простить и замочить».

То есть, даже признавая закономерность и неизбежность чьей-то ликвидации — лучше стараться отделываться от ненависти к персоне, признавая, что, в общем-то, никто в этом мире не лучше кого-то, и у всех своя правда, свои обстоятельства… свой резон, своя отметина... своя пуля.

Но если б был(!) другой выход — возможно, было б и предпочтительней сохранить этой белокурой бестии жизнь, чтобы подыскать какое-то более полезное употребление.

И вот это та мысль, к которой мы стараемся подтолкнуть наших детишек — настроенных нынче порою уж слишком воинственно и кровожадно в отношении путинских лоялистов.

Да, кто-то скажет, что подобно тому, как нынешний путинский режим — убогая пародия на гитлеровский Райх, так и нынешние шестёрки Кремля — жалкая карикатура на СС (в чьей брутальности, де, было всё же нечто «рыцарское»), а потому нынешние лоялисты — вовсе омерзительные твари, не достойные никакого снисхождения, никакого милосердия.

Но я бы сказал, что снисхождение и милосердие — это штуки, которые полезны прежде всего для тебя самого.

Ну, чтобы потом в любой момент ты мог сказать: «При любых обстоятельствах я старался не пускать в своё сердце ожесточённость, и если видел путь наименьшего зла — ступал на него».

И, честно, я задолбался уже одёргивать нашу молодёжь с её стремлением навести шухер среди лоялистов, чтобы «показать, кто в стране реально хозяин».

Порою приходится и грубить: «Показывают — девочкам-ровесницам в туалете детского садика. А во взрослых играх — карты до конца сдачи прячут, а порой и после».

И, ей-богу, порою проявление милосердия к противнику — делает из него гораздо более полезную фигуру, чем была бы каменюка на его могилке.

Вроде, очевидные вещи, азбука — но вот времена такие, что даже и очень добрые детишки раздувают ноздри и клацают клыками, жаждая кровищи.

* В действительности, дуэль Пушкина и Толстого не состоялась. То есть, Пушкин, конечно, собирался послать ему вызов после того, как Толстой, будучи знатным троллем, распустил дурацкий слух, будто бы Пушкина высекли в Тайной Канцелярии — но там друзья тормознули. И сам Толстой вовсе не хотел сыграть в Дантеса раньше самого Дантеса.

Да, естественно, Фёдор Толстой, который «Американец».

Вообще, очень колоритная фигура была — но это немножко оффтоп.