Артём Ферье

Забавно, что как раз заканчиваю слушать «Пост» Глуховского — и, в тон ему, то и дело всплывают постапокалиптические темы.

Давеча звонил тот приятель, что «раскусил» секрет Илона Маска с «орбитальными бомбами под видом спутников Старлинка» (ну да у него это давняя идефикс).

Сейчас же — он раскусил истинный смысл присоединения «Новой Москвы»,

Ну, кто не в курсе — в двенадцатом году вдруг решили прирезать к Москве огромный кусок на юге — где-то так в два с половиной раза больше по площади, чем было у той Москвы всего.

Казалось бы, нахрена?

Что до московской агломерации — ну так она не только на юге, она по всем направлениям где-то вплоть до А107, первой «Кольцевой Бетонки», представляет собой практически сплошную городскую застройку.

Но, вроде бы, не возникало никакой настоятельной необходимости именно в административном переподчинении этих территорий Москве.

Они и так прекрасно развивались: строились, заселялись, продавались.

Так в чем смысл, говорит мой приятель, в прирезке земель именно на юге — и на удалении куда большем от МКАДа, чем составляет уже сложившееся «Большое Яблоко» Москвы?

И сам отвечает: «А смысл — в продовольственной безопасности. Если предположить, что РФ начнёт таки разваливаться на субъекты, то их власти будут придерживать жратву у себя, на всякий случай. Москва при этом оказывается очень уязвима. Поэтому, видимо, и узаботились тем, чтобы гарантировать для Москвы собственные, подконтрольные аграрные мощности. Поэтому — взяли именно южные земли, как более пригодные».

Последнее — конечно, довольно наивное соображение от сугубо городского жителя.

Я-то, как всё же аграрий (в числе прочего), могу засвидетельствовать, что в климатическом отношении разница между, скажем, Ярославлем и Тулой — не столь уж велика, не говоря уж про гораздо более близкие к МКАДу территории. Ну, плюс-минус сто километров севернее или южнее — не влияет.

Но вместе с тем вспомнилось, как не столь давно Лёшка Зимин, комментируя успехи собянинского метростроения, заметил, с усмешкой: «О, уже до Внукова дорылись. Сколько, бишь, там остаётся до северных «отрогов» твоего Мальстрема? Километров тридцать?»

«Мальстрем» — это мы так окрестили систему охранных постов моей картофельной плантации близ Калуги.

Картошка — ценная сельскохозяйственная культура, и она нуждается в охране.

А поскольку плантация изрядно разрослась за годы своего существования, то и Мальстрем — тоже. Где сторожки, где наблюдательные пункты — и всё это нужно было связать подземными ходами, чтобы всё было аккуратненько и чтоб обеспечить нужную гибкость. Чтобы, скажем, Смерчи могли высовываться из разных норок попеременно, с размахом двадцать километров туда-сюда.

Ну и склады, и аграрные производства, и всякие вспомогательные промыслы — мы тоже норовим убрать под землю, чтоб они никого не смущали, и чтобы их никто не смущал.

И это может иметь практическое значение не только для меня и моих друзей, но и для Москвы в целом.

Следует отметить, пока что «невойна», которую развязал, в своих конвульсиях, окончательно сбрендивший московизм в лице плешивого кремлёвского крысёныша и его прихостней — она действительно «невойна» в том смысле, что против России её ведут даже не в полсилы, даже не в четверть силы — а так, нехотя отмахиваются, всё надеясь, что Кремль войдёт в разум и сам охолонёт. Никто не хочет чрезмерных жертв среди мирного российского населения.

Даже Украина — очень избирательно и очень щадяще использует свои возможности по разрушению российского тыла. Не от сострадания и милосердия (в её-то положении то было бы пижонством), но, покуда идут хоть какие-то поставки с Запада для поля боя — она вынуждена блюсти реноме «рыцаря в белых доспехах», лишь очень ограниченно и точечно нанося удары по российским гражданским объектам.

Но если дело обострится — российскую наземную логистику вынесут подчистую за месяц.

Вот просто наводнят воздушное пространство дронами, которые будут не на нефтебазы лететь (их-то — ещё мыслимо кое-как прикрыть), а просто охотиться на железных и автомобильных дорогах на всё, что чапает быстрее двадцати километров в час.

Средства поражения могут быть самые разнообразные, но при этом — довольно дешёвые.

Дрон ценою в пару тысяч баксов (при массовом производстве) запросто уничтожит локомотив, провоцируя крушение товарняка в повороте (и ему хватит мозгов, чтобы рассчитать момент удара).

Для шоссейной же фуры — достанет и ста граммов напалма, чтобы надёжно её спалить без возможности восстановления.

И пресечь этот «логистический террор» - не сможет не то что худосочное российское ПВО, этого и мы не сможем сделать, если иметь в виду не «кустовое» прикрытие важнейших объектов, а вот защиту всей дорожной сети от тысяч дронов-охотников, налетающих каждый день.

Разумеется, это можно будет считать «нарушением обычаев войны», нарушением тех или иных конвенций — но к тому моменту всем будет похер (памятуя и то, что уж сама-то Россия — никогда и не пыталась даже делать вид, будто соблюдаеи какие бы то ни было «рыцарские» конвенции во имя военного гуманизма).

И вот тут российские мегаполисы, особенно Москва, действительно могут оказаться в трудном положении.

И из всех видов транспорта наиболее практичным — может оказаться метро. В том числе — для картофельных перевозок.

А чтобы Москва могла рыть метро за свои немалые деньги — ей всё-таки нужно, чтобы это считалось её землями, вот то, где она копает.

Я, конечно, не хочу сказать, будто бы это единственная цель расширения Москвы на юг — обеспечение доставки картошки с моей Калужской плантации, - но разумные люди, когда что-то затевают, стараются иметь в виду широкий спектр целей. Особенно, если разумным людям приходится сосуществовать в одной стране с поехавшими крышей упырями, которые, к сожалению, пока ещё удерживают политическую и военную власть и творят паскудство, вызверяя против нас весь глобус.

Тут кто-то скажет: «Вот и ты туда же, Тёма: плохой маньяк Путин — и добрый многострадальный русский народ, никогда ни в чём не виноватый, ни разу не отвечающий за проделки своих правителей».

Ну, я сотни раз уж говорил: здесь всё дело в физической возможности концентрации контроля над ресурсами.

Над Россией — довлеет «проклятье сверхконтинентальности».

Здесь по географическим причинам центральной власти легко брать под контроль транспортные потоки, а значит, довлеть над экономикой, а значит — и пресекать политическую конкуренцию.

А «простые народы» - везде примерно одинаковы.

Весь вопрос лишь в том, какие у них альтернативы.

Когда государство становится монопольным работодателем, по сути, - и самые вольнолюбивые люди бывают склонны идти к нему в услужение, ибо больше — им идти-то особо некуда.

Но вот мы надеемся немнжко изменить эти печальные расклады внутри России, развить экономические и, соответственно, политические альтернативы — без массового мочилова.

И при этом имеем в виду, что сама-то Москва — чуть ли не самый «антимосковитский» город России, самый буржуазный. Который, в общем-то, на Останкинской башне вертел всё это великодержавное имперство с его бреднями, и давно бы прокатил того же Путина — но Московия исторически стоит на том, что вербует неприкаянных босяков с окраин в свои «опричники» для подавления прежде всего самой Москвы.

Поэтому пути развития «прекрасной России будущего» видятся как в создании доходных и не зависимых от государства поприщ на окраинах, чтоб там бывало поменьше босяков, готовых вербоваться к царю в опричники, так и, конечно же, в сокращении финансовых возможностей «царя». Это — сходящиеся процессы.

И голод в Москве — не вписывается в эту стратегию в любом случае.

От голода — люди не только пухнут, но и начинают сплачиваться вокруг «руки дающей», от чего резко усугубляется запрос на фашизм даже в самых антифашистских, буржуазных сообществах.