Артём Ферье

Один приятель как-то спросил: «А ты во всех войнах симпатизируешь англичанам?»

Нет, не во всех.

Впрочем, глупо отрицать, что главный принцип мировой политики последние лет триста — это Don’t fuck with Anglo-Saxons.

Все, кто манкировал этим принципом и задирался с англосаксами — кончали довольно плохо.

Но не потому, что англосаксы такие уж «ангелы», а потому, что они буржуины. То есть, они в целом предпочитают торговать, а не воевать. Но если уж доходит до войны — они умеют делать её выгодной. А выгодная война — это выигрышная война.

Однако ж, это общий тренд — который, конечно, соблюдался не всегда и не везде.

Ну и в той мере, в какой выдерживалось стремление англичан к добросовестному мирному сотрудничеству — я им и симпатизирую.

Скажем, история Фрэнсиса Дрейка.

Да, он прославился как пират — но это не было его изначальным намерением.

Поначалу — он честно пытался быть добропорядочным купцом.

Они с Хокинзами снарядили экспедицию в Африку, набрали там дикорастущих негров и переправили через океан в Мексику, где у испанцев был хороший спрос на плантациях.

Настолько хороший, что местные власти закрывали глаза на сделки с иностранцами, вопреки официальной монополии по Тордесиясскому договору, где Испания и Португалия поделили между собой вновь открываемый мир, а Папа подмахнул.

Естественно, прочие нации, особенно Англия, не особенно-то чтили этот договор — да и не обязаны были.

Но и сами испанцы охотно жертвовали своей монополией, когда иноземные купцы привозили ценный груз.

Вот как и в тот раз.

Однако ж, едва негров сгрузили на берег — как нарисовался вице-король испанских владений и очень «вовремя» напомнил о Тордесиясском пакте залпами своих галеонов.

Юный Дрейк выжил, в общем-то, чудом, а многие англичане сгинули в той бойне.

Ну и понятное дело, после такого кидалова его сердце несколько ожесточилось против испанцев.

И уже через пяток лет они, вероятно, очень крупно пожалели о том кидалове в Сан-Хуан де Улуа, ибо Дрейк реквизировал у них драгметаллов на такую сумму, что чуть ли не весь британский бюджет питался его каперскими отчислениями.

Формально, конечно, это был грабёж — но испанцы сами виноваты. Не надо было наглеть, не надо было беспределить.

Вообще же, англичане порою несколько сгущали краски, живописуя кастильские коварство и жестокость (т. н. «Чёрная легенда», довольно ранний пример целенаправленной политической пропаганды), но в целом в борьбе Сент-Джеймса с Эскуриалом – как-то больше симпатизируешь британцам.

Ну, они всё же были прогрессивней, не такие упёртые, не такие «державники». Больше частной инициативы. Что, собственно, и помогло тому же Дрейку раздолбать Великую Армаду — и это была добрая победа.

И когда в то же время англичане поддерживали фламандских гёзов в их борьбе за независимость от испанского владычества — это тоже было правильно.

Но вот прошло немного времени, Фламандия таки обрела независимость, быстро пошла в гору — и в середине семнадцатого века англичане закусились уже с ними, с голландцами. Как с торговыми конкурентами.

То есть, исходили примерно из тех же соображений, что прежде испанцы, продавливавшие свою торговую монополию без каких бы то ни было моральных на то оснований.

И в тех англо-голландских войнах — я на стороне голландцев. Их рейд на Медвей, где они пожгли пятнадцать британских линкоров и угнали крупнейший флагман, Ройал Чарльз — был просто великолепной спецоперацией. Ну и в целом можно порадоваться за них, что не прогнулись под очевидно более могущественную державу, отстояли свободу торговли. А что в последующие века немножко подрастеряли своё влияние — тому были уже другие причины.

Но всё же для англичан это редкость, когда бы они затевали войны без достаточных моральных обоснований, а только лишь из нескрываемого хищнического интереса.

В большинстве случаев — они всё же вмешивались в чужие дела, выполняя некие договорённости или же спасая другие нации от тех или иных напастей.

Скажем, индусов в восемнадцатом веке они спасали от тлетворного французского влияния, готового развратить наивных йогов своей фривольностью. А также — помогали Индии преодолеть междоусобицы среди Великих Моголов, Маратхи — и сотен разнокалиберных раджей.

То же они делали и в Африке несколько позже, замиряя воинственных зулусов, матабелов и буров.

Но главное, за что можно любить англичан, даже когда они впрягались в тот или иной замес из самых благородных побуждений — они могли ответить на вопрос: «А какое наше дело, в чём наша корысть?»

Поэтому, да, в большинстве случаев — я болел за англичан (вообще англосаксов). Как самых буржуазных, а потому самых вменяемых ребят на глобусе.

Кроме, конечно, тех случаев, где их противниками оказывались ещё более буржуазные ребята, вроде тех же голландцев семнадцатого века.

К слову, хотя те войны омрачены были некоторыми некрасивыми инцидентами с обеих сторон, включая разорение мирных поселений, в целом англичане и голландцы довольно быстро оправились от взаимной неприязни и сейчас, вроде бы, не точат друг на друга зубы исторических обид.

Да сейчас и испанцы уже не поминают англичанам сэра Фрэнсиса Дрейка и даже сэра Генри Моргана (и, насколько мне известно, не претендуют на финансовую империю наследников, растущую, как ни крути, из панамского золота).

И, конечно, порою ребята вроде Дрейка и Моргана творили не очень гуманные вещи. Но у них бывали всё же моральные оправдания для своей суровости, когда они, в целом, защищали свободу торговли от попыток её ущемить.

Несколько спорный, конечно, момент в британской истории — когда в 1807 году они сами посягнули на свободу торговли, запретив перемещение через Атлантику работников из Африки с целью их трудоустройства в Новом Свете (то, чем изначально занимались и Дрейк с Хокинзом).

Но поскольку можно подозревать, что не все эти работники вербовались добровольно, с их осознанного согласия, можно считать, что и здесь, ограничивая трансатлантическую негроторговлю, англичане руководствовались благородными побуждениями, а не только лишь стремлением лишить конкурентов в Новом Свете источников дешёвой рабочей силы.

Во всяком случае, они всегда умели обосновывать свои притязания так, чтобы это звучало «красиво», а не как галлюцинаторный бред Владимира Путина безнадёжно свихнувшегося социопата.