Артём Ферье

Отвлечёмся немного от текущей политики — поговорим о политике стародавней, уже немного «окаменелой».

Довелось намедни беседовать с молодёжью о Рудольфе Гессе.

В каковом персонаже примечательно два момента.

Первый — его «визит мира» в Великобританию 10 мая 1941 года.

Второй — его кончина. Которую не назовёшь «безвременной» (персонажу было к тому времени 93 года). Едва ли назовёшь и «трагической» (вопрос «Был ли покойный нравственным человеком?» имеет, наверное, ответ: «Шоб да — так нет»; ну, не принято считать «нравственными» хоть каких-то нацистских бонз). Но — его смерть можно считать в каком-то роде загадочной.

Хотя, конечно, его полёт в Англию — выглядит гораздо более загадочным.

В своё время, уже давно, я писал на эту тему статейку на Прозе.ру, но сейчас лень поднимать, поэтому пробегусь вкратце.

Итак, Рудольф Гесс.

Бравый лётчик, герой Первой Мировой (как и Геринг), в Междувойнье прибившийся к наци и заделавшийся «особой, приближённой к фюреру» (как и тот же Геринг).

Формально Гесс считался вторым человеком в Райхе, будучи заместителем Гитлера по Партии.

И вот 10 мая 1941, ровно через год после начала победоносного наступления Вермахта против Франции, но когда ещё вовсю шла война с Британией, а до войны с Союзом оставалось полтора месяца — Рудольф Гесс идёт на аэродром и берёт военный самолёт Мессершмитт-110. Тяжёлый двухмоторный истребитель, который показал себя не очень удачным для воздушных боёв, но для долгих воздушных прогулок — как выяснилось, подходящим.

Конечно, работники аэродрома не могли отказать такому важному геноссе, как Гесс, поэтому снарядили по его просьбе самолёт, дали добро на взлёт — и в мыслях не имели спрашивать, куда он направляется.

Как оказалось, направлялся он в Англию.

По собственным словам, хотел навестить своего друга герцога Гамильтона в его поместье, чтобы обсудить кое-какие делишки, включая мир для Европы.

Но, немного подзабыв лётные навыки, промахнулся с навигацией и был вынужден парашютироваться где-то «в плюс-минус Шотландии».

Там его задержал местный фермер с вилами, а вскоре прибыли и военные, в те дни несколько подозрительно настроенные к туристам германского происхождения.

Но, думается, их подозрительность рассеялась, как утренний дым над водой, когда они узнали, что их гость — не кто иной, как Рудольф Гесс, второй человек в Райхе.

Она рассеялась — сменившись, конечно же, глубочайшим охуеванием.

Помнится, в моём детстве (и во многих детствах до того) был такой дурацкий стишок.

«Внимание, внимание,

Говорит Германия:

Сегодня под мостом

Выловили Гитлера с хвостом».

Ей-богу, я не знал тогда, что стишок этот основан на реальных исторических событиях.

Лишь малость в деталях напутали, как водится.

Не Гитлера — а Гесса, и не с хвостом — а со шлейфом парашюта.

Честно, при всём богатстве моей фантазии — мне очень трудно представить, что конкретно должны были чувствовать те английские фермеры и вояки, которые выловили подозрительного парашютиста — а это оказался заместитель главы враждебного государства, прилетевший «для мирных переговоров».

Ну, если в истории и были какие-то случаи, сопоставимые по накалу абсурда — то я не в курсе.

Никакие известные перебежчики, искренние или притворные, - ни Андрей Курбский, ни Милош Обилич, ни Иосиф Флавий — и близко не сопоставимы с той «фантасмагории», что устроил тогда этот скучный с виду господин, Рудольф Гесс.

Зато — я знаю, что чувствовали в те дни иные немецкие его сотоварищи.

Гитлер, вроде бы, дневников не вёл, он всё больше картины малевал, но записки Гёббельса того времени — мне читать доводилось.

И там нет матершины — вероятно, только потому, что Гёббельс вообще не матерился, даже в привате сам с собой.

Но в прочих выражениях — не стеснялся.

И если это был некий хитрый план, задуманный с согласия и одобрения Гитлера, как многие предполагали тогда и полагают теперь — то приходится признать, что Гёббельса в этот план не посвятили никоим образом. Вообще никак не сориентировали, как освещать сие событие в своих «беобрёхтерах».

Оттого — он был в форменной истерике. Ругал Гесса на чём свет стоит, заламывая руки, вырывая волосы и задаваясь вопросом, чего здесь больше: идиотизма или измены? Ну и выражал ужас при мысли, что «англичане начнут делать заявления от имени Гесса».

На самом деле — не начали.

В целом — они довольно спокойно отнеслись к этому визиту.

Ну, немножко поглумились, конечно, в своих СМИ, но — не стали раздувать как-то «нарочито» и навязчиво.

В общем-то, официально как Гесса тогда повязали, фермеры с вилами, - так он из тюрьмы уже и не выходил.

После Войны — содержался в Шпандау, специальном учреждении для «топовых» нацистских преступников под совместным контролем держав-победительниц.

И как раз когда в восьмидесятые, уже при Горбачёве, был поднят вопрос об освобождении Гесса (вернее, тогда оно стало казаться реальным, что наконец и Союз будет не против) — тут-то, как гласит официальная версия, на Гесса накатило такое раскаяние, что он взял да и повесился.

Ну и, конечно, эта-то версия его кончины выглядит настолько нелепой — что может быть или чистой правдой, или же наглым враньём, ничего посередине. И неизбежно плодит конспирологические домыслы всех сортов.

Которые в целом, конечно, сводятся к тому, что всё не так просто было тогда в сорок первом у него с англичанами, что на самом деле там были некие тайные переговоры, и были достигнуты такие страшные договорённости, что вот и спустя полвека англичане не могли дозволить утечки, а потому, стоило возникнуть угрозе освобождения Гесса — взяли да и удавили его.

Я бы сказал, подобное объяснение смерти Гесса выглядит несколько более убедительным, нежели версия инопланетного вмешательства — но и только.

Дело в том, что мне доводилось читать протоколы бесед между ним и офицерами британских спецслужб.

Ну, у меня есть добрые знакомые в тех кругах: с кем-то сам сошёлся, кого-то Тётя Лиза порекомендовала, светлая память.

И я читал эти материалы.

И обычные протоколы допросов, которые нынче общедоступны. И секретные стенограммы бесед, выполненные толкиеновским тенгваром. И особсекретные, даже «сакрально-секретные», записанные кровью стенографистки.

И там, конечно, есть любопытные, занятные пассажи.

Да, разумеется англичане выражали согласие немедленно прекратить войну с Германией.

И готовы были сотрудничать с нею в грядущем нападении на СССР.

Более того, британская корона обязывалась предоставить свои Спитфайеры для нужд Люфтваффе.

И отдельным пунктом стоял вопрос о выдаче Гестапо всех евреев, находящихся на территории Британской Империи.

Я даже помню уточнение сотрудника SIS: “А вам их как предпочтительней, живьём — или уже в виде абажуров?»

Хотя, может, у меня какая-то смутная, а то и ложная память?

Или, страшно подумать, я чего-то привираю и фантазирую?

Как проверить мои слова?

Но тут уместнее другой вопрос: а как бы можно было проверить слова Гесса, если б он вдруг, выйдя из Шпандау в середине восьмидесятых, стал бы рассказывать, что англичане в своих застенках предлагали ему некие ужасно одиозные вещи?

Да мало ли чего несёт этот crazy kraut!

Вернее, тут даже другой вопрос уместнее.

А именно — «И что с того?» (даже если все его слова — чистейшая правда).

Ну, допустим, предлагали.

Допустим, ему реально говорили, что они вот-вот готовы замириться с Райхом и вместе вдарить по Советам, и заодно еврейский вопрос порешать, и вообще править миром на пару с Великой Германией, по праву истинных арийцев.

Но — а в чём тут компромат-то был бы, если б и говорили?

Просто, вот так, значит, принято у британских спецслужб обрабатывать лидеров враждебных государств, когда те прыгают с парашютом и с мечтой о мире.

Всячески поддакивают, похлопывают по плечу, делают комплименты арийскому величию.

Но при этом — не держат слова, данного сумасшедшим нацистским главарям?

Да, это, безусловно, возмутительно — коли наобещали с три короба, обманули доверие, а на деле — ничего подобного не исполнили.

И войну с Германией продолжили, и любым своим будущим союзникам помогали добросовестно, как могли.

Вот случись в восьмидесятых годах всплыть такой информации, что англичане обманывали аж самого Гесса, злоупотребляя его святейшей наивностью, - это просто фурор был бы, полнейшая дискредитация всяческой альбионской благопристойности.

Наверное.

Серьёзно, вот что можно придумать такого, что бы англичане тогда наговорили Гессу — и чтобы это было компроматом на них после Войны?

Да что бы ни говорили, какую бы лапшу на уши ни вешали — по-любому молодцы, если хоть какого-то результата достигли.

Или компромат может быть в том, что они не просто так схватили Гесса после его прыжка в Шотландию, а сами побудили к тому прыжку, что-то посулили и как-то заманили в ловушку?

И чего — это серьёзно можно считать компроматом на британские спецслужбы?

По-моему, это называется «комплимент», а не «компромат».

Ну вот представить, что сейчас, скажем, Дмитрий Анатольевич Медведев садится в самолёт да выпрыгивает где-нибудь над Винницей, чтобы склонить Зеленского к миру, а потом заявляет, что сделался жертвой подлого коварства СБУ, которая обещала ему «участие в мирных переговорах», а на деле - «ты ж мине пидманула, ты ж мине пидвела».

И на кого это компромат-то будет: на Медведева (и Кремль вообще) — или на СБУ?

Ну, спецслужбы — они на то и спецслужбы, чтобы хитрить и заманивать противников в ловушки.

А вот когда те ведутся — это значит, что спецслужбы отработали успешно.

И тут даже не очень важно, что такого судьбоносного мог поведать англичанам Гесс на тех допросах (хотя что-то — поведать всё-таки мог).

Но вот сам факт, что второе лицо в государстве совершает такой абсолютно дикий поступок — это уже был серьёзнейший удар по репутации Райха.

Конечно, фраза «В ставке Гитлера все малахольные» была сказана механиком Макарычем несколько позже, в сорок третьем, но уже и в сорок первом, вот именно в связи с этим эпическим полётом нашего «Икарушки» Гесса — у многих потенциальных союзничков Райха зашевелились некоторые сомнения: а стоит ли так уж самозабвенно ставить на этих нацистских ребят, когда они там, кажется, утрачивают адекватность и управляемость в самых что ни на есть высших своих эшелонах власти?

Если это, каким-то образом, результат действий британских служб — ну, честь им и хвала, значит.

Если Гесс, выйдя из Шпандау, это подтвердит, что англичане его тогда «соблазнили и заманили», ещё и песенку споёт «Ты кинула» - ну, мир посмеётся.

И лишний раз поаплодирует Антигитлеровской Коалиции.

Впрочем, никаких подтверждений никаким своим словам — Гесс заведомо не мог иметь.

Особенно, касательно того, о чём он там «договаривался» с англичанами, будучи у них в плену.

Ну, не мог же он сделать тогда записи и хранить их все эти полвека, как хранились фамильные часы Бутча в «Криминальном чтиве»?

Тогда магнитофонные бобины — слишком громоздкие были.

Тем не менее, при всей моей симпатии к англичанам, я не думаю, что это был результат некой хитрой британской игры, полёт Гесса.

Однако и не думаю, что его уместно назвать «сумасшедшим», как то поспешил сделать Гёббельс в своём дневнике.

Ну, тогда, делая записи в мае сорок первого, Гёббельс ещё многого не знал. И даже не догадывался.

И рассуждая, кто был тогда сумасшедший, кто был дурак — можно сравнить судьбы иных персон, примерно равных Гессу по рангу.

Адольф Гитлер. Застрелился в своём бункере, когда начал подозревать, что, кажется, «что-то пошло не так». Гениальное, конечно, озарение - но немножко запоздалое.

Герман Геринг. Был осуждён к повешению, но принял яд чуть раньше, спасая верёвку от своей туши.

Генрих Гиммлер. Принял яд при задержании, когда понял, что опознан.

Йозеф Гёббельс. Тоже выпил яду, выпилился со всей семьёй.

Мартин Борман. Долгое время считалось, что сумел бежать и с тех пор скрывался то ли в Аргентине, то ли в Советском Союзе под личиной барда Юрия Визбора, но генетическая экспертиза предположительных останков показала, что на самом деле они не «предположительные», что на самом деле он погиб под бомбами, пытаясь прорваться из Берлина.

Ну и многие деятели пониже, с крематорным дымом пожиже — тоже были найдены виновными и достойными петли.

Что дипломаты, что генералы, что эсэсовцы.

А вот Рудольф Гесс, некогда заместитель Гитлера и второй человек в Райхе — дожил до глубочайшей старости.

Ну, не в лучших условиях, конечно.

Хотя — и не в худших.

Ей-богу, это была пусть строгая в плане изоляции, но довольно комфортабельная, «уважительная» тюрьма.

И уж что точно — тогда, в мае сорок первого, никто и представить себе не мог, что мир до такой степени вызверится против наци, что выживших их политиков будут гнобить по тюрьмам ещё полвека спустя.

Тогда ведь ещё и близко не было такой ожесточённости, что пришла позже.

Тогда — Гесс вполне мог рассчитывать, что даже если Германия проиграет (как у неё и было заведено с войнами на два фронта), то уж к «миротворцам» из числа её политиков точно будет проявлено уважение.

Мог ли он при этом всерьёз рассчитывать на успех своей миссии, что вот он спикирует в Шотландию с предложениями мира в клювике, да англичане тотчас умилятся, тотчас и замирятся?

Что ж, пусть он был не гений — но и слабоумным, вроде, тоже не был.

Однако ж, как мне думается, как раз тогда — он мог дозреть до банальной мысли: «Уберите меня из этого шоу!»

И для этого нужно попытаться вникнуть в его положение тогда, весной сорок первого.

Да, формально — он занимал очень высокий пост.

Но фактически, следует отметить, он был мало приспособлен к аппаратным интригам, не обладал никаким силовым или иным каким-то материальным ресурсом, не имел даже мощного пропагандистского механизма, и потому уж к сорок первому году — обладал скорее символической властью, будучи чем-то вроде «всесоюзного старосты дедушки Калинина», если говорить о восточных аналогах.

При этом и на своём посту, руководителя Партии — он чувствовал нарастающее давление со стороны своего заместителя, куда более ушлого и умелого интригана, уже помянутого Мартина Бормана.

Ещё немного — и тот вообще всё подгребёт под себя, а самого Гесса — подставит, как-нибудь оклевещет перед фюрером, изобразит чуть ли не британским агентом (благо, дружбу-то с иными представителями британской элиты — Гесс действительно водил, и это ни для кого не было тайной).

Мог ли Гесс стремиться вернуть расположения фюрера, завоевав мир с Англией?

Ещё раз, я не имею оснований считать его уж настолько наивным идиотом, чтобы он всерьёз мог верить в успех своей «миротворческой» миссии.

Но тем не менее - он сумел достичь некоторого мира для себя лично.

А отчасти — и обелил своё имя, и своей семьи.

Не такой уж плохой результат, ещё раз, если сравнивать с судьбой прочих нацистских главарей.

И пусть тогда невозможно было всё предвидеть, но поступок, совершённый Гессом, при всей своей абсурдности на первый взгляд, оказался не таким уж дурацким в долгой гонке.

И в плане личной выживаемости (что, наверное, для геройского лётчика — не главный приоритет), и, что важнее, в плане исторической памяти.

Ну, человек, так или иначе, мира хотел — с тем и запомнился.

Но за что и кто всё-таки его грохнул, уже спустя полвека после Войны, когда его вот-вот могли выпустить из Шпандау?

Ещё раз, здесь нельзя сходу и безоговорочно отметать и официальную версию — что это он сам повесился.

Да, выглядит будто бы крайне нелепо, что вот полвека сидел не гудел, а тут вдруг раскаяние обуяло (хотя на нём-то — практически и не было крови), но вот бывает и так, что самые нелепые вещи оказываются правдой.

Опять же, дедуле было девяносто три года — а в таком возрасте каких только душевных движений ни бывает, на пороге-то Вечности.

Да вот посмотрел фильм Элема Климова «Иди и смотри» (он как раз где-то тогда вышел), ужаснулся: «Ой, я тоже к этому причастен, хоть и раньше соскочил» - да и слазил в петлю.

Во всяком случае, я не настолько хорошо знал покойного (вообще никак не знал), чтобы категорически утверждать, будто бы это совершенно невозможно.

Что гораздо менее возможно - что его решили убрать английские (или американские) спецслужбы, чтоб не наболтал чего-то такого, что могло бы как-то спутать им карты или бросить тень.

Ну, спустя такое время — просто невозможно вообразить, какую бы опасность мог представлять этот дедуля для внуков и правнуков тех, кто когда-то его допрашивал, провоцировал… инсинуировал… whatever.

Что несколько более вероятно — версия о «руке Сиона». В смысле, о неких мстительных «еврейцах», для которых принципиально важно, чтобы ни один мало-мальски заметный нацистский преступник не вкушал свободы ни в каком возрасте, ни в каком качестве.

Да, эти ребята — могли быть упрямыми до некоторой иррациональности даже.

Вернее, они считали вполне рациональным подходом — свою тягу к тотальному возмездию за преступления против своего народа, некоторым предостережением всем иным желающим «покуситься».

С одной стороны, вроде бы глупо мстить конкретно Гессу, который лично не особо-то причастен был к концлагерям, Холокосту и «окончательному решению», но с другой — в разумении израильтян это могло быть оправдано, вот просто «чтоб было».

Ну, как в этом случае 24 февраля 2032 года, когда агентами СБУ был задушен в Лефортово Дмитрий Медведев — как раз когда в отношении него готовилось решение по УДО, ведь всем было очевидно, что никакой реальной власти он никогда не имел, никаких важных решений не принимал, а слова, которые говорил — это всё больше болезнь, алкогольный делирий, а не злой умысел.

Тем не менее тогда мировая общественность согласилась, что украинцы имеют право иначе смотреть на такие вопросы и прилагать усилия к тому, чтобы пусть не де юре, но де факто никто из высокопоставленных кремлёвских преступников не ушёл от ответа за содеянные или хотя бы поддержанные ими гнусности.

Да, так было в 2032 — но я не могу, опять же, подтвердить свои слова, ибо чту «Моральный Кодекс Строителя Контрамоции».

Тем не менее, и возвращаясь к Гессу — мне лично более убедительной кажется другая версия.

Может, я слишком приземлённый субъект, но мой опыт говорит, что когда кого-то убивают как-то неординарно, даже изобретательно (а прикончить узника сверхохраняемой тюрьмы, к тому же поднадзорной различным соперничающим державам — это не совсем ординарная задача), то следует искать не некий абстрактный, а очень конкретный материальный интерес.

Иначе говоря, тут может быть дело в деньгах.

Вернее, не столько даже в деньгах как таковых — сколько в возможностях их зарабатывать и сохранять.

А если совсем конкретно — вот представим такую ситуацию.

Сидит, значит, в своём Шпандау Рудольф Гесс — и потребности его весьма незначительные. «Спартанские», можно сказать.

Ну, подкупить охрану, чтобы устроить из камеры телевизионную студию, откуда бы вещать свои ток-шоу — ему никто не даст, естественно. Да он и не горит желанием.

А жрачка, вино, даже девочки (что, впрочем, может быть не очень актуально в 93 года) — это копейки, в сущности.

Такие его нужды — не требуют больших издержек.

Но вот представим, что этот дедуля выходит из тюряги - и заявляется в швейцарский банк.

И говорит: «Вы меня не помните? Я у вас тут в сороковом году оставлял кое-что — так теперь забрать хочу».

И ведь оставлял он, наверное, просто деньги — но журналюги же тотчас наплетут, что это был мешок с выдранными зубными коронками, или что-то вроде.

Да и вообще, тогда-то, в сороковом, в Швейцарии ещё вовсе не очевидно было, что наци плохие и с ними нельзя иметь дела.

Вернее, что плохие — это-то у же тогда подозревали, но кто в этом мире без греха?

А теперь, спустя полвека, выяснилось, что наци — это исчадия ада, и иметь с ними дело — это самый лютый зашквар, какой только может быть.

Ну вот даже если ничего незаконного не выявится в сделках банка с тем же Гессом, то сам факт таких отношений — очень больно будет бить по репутации здесь и сейчас.

А ведь дедуля — может этого не соображать, в свои-то девяносто три года.

И он может даже поднять скандал, мол, где мои деньги?

Ну и как ему объяснить-то по хорошему, мол, дедуля, никто уж не рассчитывал, что вы оттуда вовсе выйдете, поэтому деньги ваши — того, на благие цели были пущены.

Нет, на самом деле неверно, будто бы буржуин всегда готов совершать самые злостные преступления за «триста процентов прибыли».

Тут-то — господин Маркс, скорее, по своим друзьям-социалистам судил.

А буржуины — это такие люди, которые, наоборот, умеют зарабатывать деньги, НЕ совершая злодейств.

Но вот если под угрозой оказывается весь бизнес, вся деловая репутация, из-за каких-то ошибок молодости — тут буржуины действительно могут совершать не очень добрые поступки, защищая себя от рисков.

Особенно, если чего-то личное примешивается.

Если речь идёт о репутации не только банка, но и дедушки нынешнего владельца, который и вёл тогда дела с Гессом.

А сейчас этот нацистский недобиток заявится, начнёт шуметь, скандалить — и память дедушки окажется затронута не лучшим образом.

Уж куда соблазнительней — чтоб эта мумия так и не выползла из тюряги.

И не то, чтобы у каждого швейцарского банкира имелся свой штат киллеров да прямой пропуск в особрежимные тюрьмы, но — у них всё-таки есть и ресурсы, и завязки, чтобы проворачивать такие трудные миссии.

Разумеется, это всё чисто умозрительные предположения, но такие, которые кажутся сколько-то правдоподобными.

Версия о самовыпиливании Гесса по естественным причинам, сиречь, от внезапного припадка раскаяния — кажется менее правдоподобной, но тоже — чем чёрт не шутит.

А дальше, конечно, вездесущие инопланетяне и коварные англичане, столь ревностно берегущие свои секреты полувековой давности.

Вообще же, случай Гесса являет нам пример не самой, конечно, достойной и завидной жизни.

Но всё-таки — довольно долгой и насыщенной (до Шпандау, по крайней мере).

А после Шпандау — эту жизнь можно назвать, наверное, и «безмятежной», в каком-то роде.

И уж точно — куда менее печальная участь, чем постигла его друзей по Партии одного с ним калибра.

Есть, над чем задуматься.